И клятву верности сдержали...

   Воспоминания бывшего командира третьей батареи Василия Владимировича Лобкова предоставил редакции газеты "Плавская новь" подполковник А.Ф.Виттер.

   Вначале о себе. Родился 22 декабря 1918 года в д.Каменные Озёрки Рассказовского района Тамбовской области. В 1937 году окончил рабфак с правом поступления в Воронежский институт народного хозяйства. Но я поступил во второе Киевское артиллерийское училище, которое окончил в 1939 году с присвоением звания "лейтенант" и получил назначение в 340-ой легкоартиллерийский полк на должность командира взвода.

   340-ым полком командовал майор Мазалов Иван Сергеевич, в 1940 году ему присвоили звание полковника.

   В 1939 году мы располагались в Плавске - в 50-60 километрах от Тулы в сторону Курска. Полк занял бывшее имение княгини Гагариной, комсостав в основном жил на частных квартирах. При части была организована полковая школа и меня назначили командиром огневого взвода этой школы. Начальником школы был капитан Прейсман.

   В 1939 году меня в числе ещё 9-ти командиров послали в г. Горький на орудийный завод для изучения нового 76-мм орудия с клиновым затвором. В это время уже шла финская война. После командировки был назначен командиром 3-й батареии 1-го дивизиона, которым командовал страший лейтенант Ильин Фёдор Михайлович.

   Для участия в финской кампании полк формировался из добровольцев кадровых частей. Наш дивизион по железной дороге прибыл в г.Петрозаводск, но так как 13 марта 1940 года было заключен мирный договор с Финляндией, мы возвратились на старое место - в Плавск.

   Личный состав был демобилизован и полк стал двухдивизионного состава. У меня в батарее осталось со мной вместе 6 средних командиров и четыре младших.

   В августе моя батарея пополнилась  до полного штата приписым составом из запаса. Полк находился в Тесницких лагерях, батарея стала готовиться ко всеармейским соревнованиям.

   22 июня 1941 года, в воскресенье, в день открытия лагерей мы узнали о начале войны. Праздник был отменён, полк собран в артпарке, где наш командир полковник Мазалов выступил с патриотической речью. В тот же день выехали на полигон, где тренировались в стрельбе прямой наводкой по танкам боевыми снарядами. 

   Через двое суток выехали на зимние квартиры в Плавск, а 28 июня наш 1-й дивизион по железной дороге через Орёл был отправлен на фронт.

   Эшелон выгрузился на станции Луполово под Могилёвом. Мне приказали следовать по просёлочной дороге до места через Днепр. Батарея имела задачу выйти на западную окраину Могилёва, в район кирпичного завода и занять оборону, перекрыв Бобруйское шоссе.

   Прибыв в район кирпичного завода, я там присутствовия наших войск не обнаружил. По Бобруйскому шоссе шли беженцы и отдельные группы наших бойцов, у некоторых были винтовки. 

   Я занял огневую позицию впереди кирпичного завода вдоль Бобруйского шоссе под деревьями, так как больше располагаться было негде - открытая местность.

   Примерно через два дня прибыл командир дивизиона старший лейтенант Ф.М.Ильин с остальными двумя батареями. Впереди огневой позиции моей батареи начал занимать оборону 1-й батальон (командир батальона капитан Давыдов)388 - го полка (командир полка полковник Кутепов С.Ф.).

   Времени было достаточно и мы отрыли окопы для орудий, щели и укрытия для людского состава, оборудовали в полный профиль с перекрытием НП.

   Офицерский состав моей батареи был таков: лейтенант Анатолий Фёдорович Чеботарёв - командир взвода управления, лейтенант Вол - зам. командира батареи по строевой части, младший политрук Пашун Никита Павлович - зам. командира батареи по политчасти, младший лейтенат Попов (из запаса) - командир 2-го огневого взвода.

   Лейтенат Вол сбежал ещё до первого боя и я его больше не видел. Лейтенат Попов в дальнейшем командовал двумя 76-мм пушками у моста через Днепр.

   10 июля 1941 года меня вызвал командир дивизиона на КП и поставил задачу: совместно с 1-м батальоном 388 -го полка, совершить марш, пройти через деревню Салтановка, выйти к деревне Новоселки, где немцы начали готовить переправу через Днепр, выбить их из деревни и разрушить переправу. Походная колонна достигла деревни Салтановки. Меня провожал начальник штаба нашего дивизиона лейтенант А.Ф. Виттер. Батальон пехоты проследовал в д.Салтановку без происшествий, а моя батарея была обстреляна артиллерийским огнём с восточного берега Днепра. Лейтенант А.Ф.Виттер сидел на лошади, а я стоял на земле с ним рядом. В это в ремя рядом с нами разрывается снаряд. Лейтенат Виттер лежал на земле раненый в голову.

   Я вскочил и подал команду батарее скорее уходить в лес за батальоном. Санинструктор оказывал помощь лейтенантк Виттеру. Он был без сознания. Вызвали санитарную машину и отправили в госпиталь. Впоследствии он был отправлен в тыл с последним эшелоном. Придя в себя в госпитале, Виттер сказал, что я убит, а я был слегка ранен в левую ногу.

   Из личного состава батареи никто не пострадал. Орудия были на конной тяге и продвигаться по лесной тропе было очень трудно.

   Батальон капитана Давыдова продвигался гораздо быстрее. На опушке леса в 1,5 -2 километрах от деревни Новосёлки я сос воим взводом управления догнал пехотинцев, которые в это время разворачивались в боевой порядок.

   Впереди нас простиралось овсяное поле. В деревне было всё спокойно. Наблюдая за ней, мы с капитаном Давыдовым увидели нескольких немецких солдат, снующих от крайнего дома к группе сосенок. Капитан Давыдов предложил мне обстрелять это место. Телефонная связь с батареей уже была готова. Выбрав ориентир на противоположной стороне деревня Новоселки - силосную башню, я пристрелял его. Немцы на эту присрелку не реагировали. Когда я перенес огонь на противоположный край деревни, немцы там забегали, а через некоторое время вышли два легких танка и направились в нашу сторону. Они тут же были обстреляны и вернулись в деревню. Я не прекращал вести огонь. 

     Капитан Давыдов поднял батальон в атаку вместе с пулеметными тачанками. Батальон подошел к деревне, и я прекратил огонь. Оставив на своем НП лейтенанта А.Ф.Чеботарева, взяв двух связистов и разведчика, я побежал в деревню. Лейтенант Чеботарев, наблядая за противником, обнаружил, что немцы заняли оборону на кладбище, и он тут же перенес огонь туда. Затем Давыдов приказал подавить пулеметы немцев, которые вели огонь по ротам, что мы и сделали. В этом бою в батаьоне было ранено 17 человек, у меня в батарее - один. В 6:00 утра 11 июля мы вернулись на свои старые огневые позиции к Могилеву.

     Место моей батареи было занято 1-й батареей нашего дивизиона под командованием лейтенанта М.Т.Возгрина. Он мне сказал, чтобы я занимал его огневую позицию и наблюдательный пункт. Младший лейтенант И.Варвинец повел орудия на огневые позиции, а лейтенант А.Ф.Чеботарев поехал занимать НП. Меня остановили офицеры штаба полка и попросили рассказть, как происходил бой вчера. Я слез с коня и стал рассказывать. В это время начался артиллерийский обстрел, из блиндажа вышел полковник Мазалов и крикнул: "По местам, идут немцы!". Я бросил лошадь коноводу и победал на опушку леса, где были расположены наблюдательные пункты. Командир дивизиона страший лейтенант Ф.М.Ильин взял управление огнем на себя. 

     Немецкие танки выходили из леса и шли по Буйничскому полю, как на параде по три штуки. 1-я батарея после первых залпов по рубежам заградительного огня, перешла на прямую наводку и била во фланг атакующим танкам и сопровождающей пехоты. Одновременно с нашим дивизионом включились в заградительный огонь другие батареи. Кроме того, немецкие танки наткнулись на наши минные поля и атака захлебнулась. Один танк подошел к самым окопам пехоты, но был подбит бойцом (фамилия не утсановлена) связкой гранат с четырьмя толовыми шашками.    

    В этом бою 11 июля было подбито 39 танков и один броневик, который мой командир взвода управления лейтенант А.Ф.Чеботарев подремонтировал - заменил подбитое колесо и закрасил кресты - и разъезжал на нем, пока его не отобрал командир полка полковник И.С.Мазалов. 

   Во время атаки один немецкий танк, пройдя через колхозный сад, зашел в тыл батареи лейтенанта Михаила Возгрина, раздавил три орудия и вывел из строя 65 процентов личного состава, но впоследствии был подожжен бутылкой с горючей смесью. 

    Вечером этого дня командир полка полковник Мазалов приказал мне взять оставшееся орудие 1-й батареи с расчетом к себе, а лейтенанта Возгрина забрал в штаб полка.

      Примерно на второй или третий день писатель К.Симонов был на Буйничском пол и по его просьбе разведчик 388-го полка сержант Чумаченко Филипп Яковлевич подсчитал подбитые немецкие танки. Их было 39. Ему удалось выйти из окружения, пройти всю войну и участвовать в параде Победы. В те далекие времена я не был знаком с ним. 

     Итак, этот бой мы выиграли, уничтожив 39 танков и очень много пехоты, которая шла за танками.                

      Дня четыре или пять немцы не показывались, а затем с 8 утра до 16 часов атаковали небольшими силами (группами в 6-8 танков и пехотой) ежедневно. Все атаки мы отбили.

      Однажды полковник Мазалов зашел ко мне на НП, и я ему пожаловался, что отсюда, из-за выросшего овса очень плохая видимость. Он убедился лично и приказал перенести наблюдательный пункт в здание кирпичного завода на 3-й этаж, что я и сделал. Туда же прибыл и взвод разведки штаба полка под командованием лейтенанта Бориса Жислина. 

    На второй день с нового НП (кирпичный завод) была обнаружена немецкая батарея, которая систематически вела огонь по наблюдательным пунктам командира полка, командира дивизиона и командиров 1-й и 2-й батарей. Там от прямого попадания в блиндаж погиб командир 2-й батареи лейтенант Дмитрий Патлах. Как только мы ее обнаружили, я тут же открыл огонь и уничтожил. 

    На другой день немцы стали обстреливать кирпичный завод и наши отгневые позиции тяжелыми 210-мм снарядами. На огневой позиции батареи было выведено из строя одно орудие и ранен младший лейтенант Варвинец. Я был вынужден отослать лейтенанта Чеботарева на огневую позицию, так как там не осталось больше офицеров. 

    От интенсивного обстрела загорелись все деревянные постройки завода, поднялась кирпичная пыль и дышать стало невозможно. Мы спустились в полуподвальное помещение, но и там было не легче. Пришлось выбить окна. К этому времени снаряды были уже на исходе. Стрелять приходилось только по разрешению командира дивизиона. Во время одной из атак ко мне пришел командир полка полковник Мазалов. Немцы атаковали в количестве роты, с засученными по локоть рукавами, с автоматами на изготовку. Впереди шли два танка. Рубежа были пристреляна, и я немедленно подал команду - "Батарее, шрапнелью, четыре снаряда беглый огонь!" - Это 16 снарядов. Затем перенес огонь правее и повторил команду. От немцев осталось четыре человека, остальные то ли залегли, то ли были убиты. Полковник Мазалов еще раз повторил мою команду и танки развернулись обратно. Без пехоты они уже не пошли.

     В постоянном напряжении потерялся счет времени, но, кажется, 22 июля немцы в 8 часов утра после артобстрела начали атаку танками и пехотой. Кирпичный завод обстреливался тяжелыми снарядами. Один снаряд попал в стену. Связь с командиром дивизиона нарушилась. Я вел огонь по танкам и атакующей пехоте и не заметил, как отошла наша пехота. Внизу, под окнами машинного отделения был большой глубокий ров. Там скопились немцы. Мне указал на них лейтенант Жислин и крикнул: "Комбат, принимай решение!". У нас было много немецких ручных гранат с деревянными ручками, и я приказал забросать ими фашистов, а затем отходить в направлении города. Полковая разведка и солдаты из взвода управления так и сделали, а я с двумя бойцами побежал через сосняк на батарею. К моему приходу лейтенант Чеботарев уже вызвал ездовых, и батарея на рыси двинулась в Могилев, где наша пехота начала окапываться по окраине. Следуя по Бобруйскому шоссе, я встретил полковника Мазалова. Он приказал орудия рассредоточить в садах, ближе к Днепру. С утра следующего дня немцы начали сильную бомбежку Могилева, а мы, зарывшись в щели, ждали наш мехкорпус. который должен был прибыть на выручку, но его не было. Разведка, посланная ему навстречу, возвращалась без результата, и мы убедились, что окружены.

      Фашисты же устновили орудия на восточном берегу Днепра и стали обстреливать нас, но без особого вреда. Однако нам они изрядно надоели, и полковник Мазалов приказал мне вывести два орудия на прямую наводку к берегу Днепра и разделаться с врагом, что и было сделано. 

     Весь следующий день авиация немцев висела над городом, бомбила центр и берег Днепра. Два орудия батареи были разбиты. По приказанию командира полка Мазалова, я, Лейтенант Чеботарев, сам Мазалов и его шофер Карпенко прицепили одно орудие с зарядным ящиком к трофейному броневику, который Чеботарев отремонтировал, выехали на открытую позицию и вели огонь шрапнелью и осколочно-фугасными снарядами по немецим окопам. 

     Возвратясь в город, полковник Мазалов послал меня на крышу высокого здания, откуда я корректировал огонь двух своих оставшихся орудий. Это делалось для того, чтобы показать немцам, что у нас еще есть артиллерия, которой они боялись. В ночь с 27 на 28 июля нам, командирам батареи, рот и взводов, объявили приказ: в полночь походной колонной, без шума и суматохи, выходить на Минское шоссе в западном направлении мимо д.Сосновки и следовать в район сосредоточения, что в 20-25 километрах западнее Могилева и слева от Минского шоссе. 

      Меня отыскал командир дивизиона старший лейтенант Ф.М.Ильин и приказал сдать лошадей, а получить три грузовых автомашины - две под орудия и одну под снаряды. Это в наше время - ткнешь пальцем, попадешь в шофера, а тогда их было мало. Еле нашел двух, а третий только умел крутить баранку, не больше. Вместо полуночи колонна тронулась только в 4:00 утра. Было темно и пасмурно. Вначале двигались без шума. Но вскоре впереди раздалось наше русское "ура" и над колонной немцы развесили осветительные ракеты, открыв губительный огонь из всех видов оружия.

    Помню, как во сне, - меня приподняло в воздух и бросило. Очнулся на рассвете во ржи. Было кругом тихо. Почувствовал сильную головную боль и боль (терпимую) в коленном суставе правой ноги. Попробовал подняться, но меня придавил к земле лежащий рядом солдат и сказал: "Лежите, лейтенант, может быть нас не заметят, пройдут мимо". Но мимо немцы не прошли, и я попал в плен. Отстреливаться в таком состоянии я был не в силах...

     В плену я пробыл до 25 апреля 1945 года и был освобожден американскими войсками в г.Айштаде в 40 километрах от Нюрнберга.

"Плавская новь".23 января 1992 год